24.03.97

“Сделай добро и брось его в реку”

Дзэн-буддистская парадоксальная мудрость. Из “малявы с воли Сэнсэю.”

“Имя” – Сэнсэй хочет уточнить...

Оставаясь глубоко благодарным Ольге Улевич за ее визит, Сэнсэй все же нашел силы уточнить некоторые неточности и неясности в материале, опубликованном газетой “Имя” 21.03.97г.

Написание данного материала стоило мне поглощения четвертинки шоколадки и последующих колик в сердце (из Ходатайства моего следствию от 19.03.97г.: “шоколад полностью усваивается организмом, сильный допинг-стимулятор, но в моем состоянии он разрушающе действует на сердце”). А после реанимации на допинг пошло пока только две шоколадки (это за 20 дней) и вряд ли это можно назвать питанием. Об употреблении шоколада я ставлю в известность врачей.

А сейчас пробежимся по полосе, посвященной моей скромной персоне и кое-что уточним. Есть много мелочных уточнений, типа “вьетнамок” (тоже неточность), но остановимся на более существенных.

Ни Система “Сэкай”, ни траст не являются “финансовыми пирамидами” сами по себе и не из газет я узнал о трасте. Информационную базу данных о трасте в Японии “Сэкай” приобрел в 1993 году в Центре изучения японского менеджмента в Подмосковье и уже в 1993 году МП “Сэкай” первым предложило трастовые услуги. И траст “Сэкай” изучал не по газетам, наоборот у “Сэкай” даже “Комплексбанк” хотел приобрести базу данных по трасту, так как тоже один из первых начал осваивать эту новую отрасль экономики.

Упомянутые “Сэкай-траст”, “Сэкай-инвест” к моим заемным операциям отношения не имели. Каждая фирма в Системе “Сэкай” занималась (а некоторые заняты этим и поныне) своим определенным делом, у каждого своя задача в Системе и в развивающемся рынке страны. Так ТЗАО “Сэкай-траст” – это участник фондового рынка, имеющий лицензию от Инспекции по ценным бумагам. Рынок фондовый в стране к сожалению в стагнации и ничего удивительного, что в штате его всего два человека, это обычное явление в нашей ждущей лучших времен экономике. Так что это никакие не “рога и копыта”, жизнестойкость и потенциал определяются не количеством сотрудников. Примеры из японской экономики: в системы сотрудничества известных крупных корпораций входит масса мелких фирм по 1-5 человек. А казалось бы крупная фирма “Ситизен” – калькуляторы и т.п. – на самом деле оказывается фирмочкой из 12 человек принимающих и размещающих заказы. Сами они ничего не производят – по их заказам штампуется техника с их торговой маркой на заводах Юго-Восточной Азии. Но фирмочка “Ситизен” опередила концерн “Касио” в СССР-СНГ, захватила рынок, раскрутила торговую марку и стала для “Касио” серьезным конкурентом. В финансовой сфере вообще же объемами в миллиарды могут ворочать всего несколько человек – не в мешках же деньги при перечислениях возятся из банка в банк. Огромные суммы один человек сидя дома у компьютера способен гонять по миру, туда где светит прибыль. Но мы отвлеклись. В материале сказано, что мол “в этих фирмах сидели работники и принимали деньги”. Тоже неверно – всегда было только одно операционное место, не имеющее отношения к какой-либо фирме, а девушек – доверенных лиц на груди таблички-бэджи “Доверенное лицо Буяк Валерия Францевича” (см. “Белорусский предприниматель” от 21.04.96г. “Сэкай” вашему дому”).

Что же касается, что я во время встречи с журналистами в больнице был не в больничной “робе”, то потому лишь, что днем раньше был выписан, но “караул забрать Сэнсэя не приехал”. Вот и находился в гражданской одежде в больнице “вне штата больных” (см. инф. сообщение И.А. “Сэкайпресс” от 17 марта 97г. “100 дней голодовки”).

Улевич вспоминает каратэ, когда пишет о пребывании в камере до голодовки. Нет, дорогая Ольга, не пришлось мне использовать его ни разу. Всегда все можно решить без рукоприкладства (хотя этому как раз и учит истинное боевое искусство). Главное оружие мое как священника – добро. Именно добро рождает ответное добро, и в этом мой “секрет” влияния на людей.

Напутали немного в порядке попыток самоубийства. Сначала были две попытки вспороть живот (см. “Имя” от 10.01.97), а уж потом повеситься.

Стоило бы газете, столь уважаемой мной, упомянуть о коллегах – Информагентстве “Сэкайпресс”, материалы которого и фото использовала Улевич (еще одно доказательство против постулата “рога и копыта”. “Сэкайпресс” тоже по штату – это один человек, но работает вне штата еще пяток, и, кроме инф. сообщений по делу “Сэкай” и Сэнсэя, “Сэкайпресс” издал ряд книг и имеет отношение к изданию двух журналов). К сожалению г-жа Улевич не все сообщения “Сэкайпресс” читала, иначе не повторила бы некоторые ошибки (“Сэкайпресс” также не гарантирован от искажений доходящей из СИЗО информации, но если позже доуточняется что-либо, то это попадает в очередные сообщения). И.А. “Сэкайпресс” не утверждало, что раз Бог не принял смерть Сэнсэя, то “он должен выйти на волю”. Это никогда не было требованием при вынужденной голодовке (см. инф. сообщение “Крест нерукотворный или домой... в СИЗО” от 27.02.97г.). Я готов нести свой крест в виде содержания под стражей, если будут условия работы в сторону расчета по долгам.

Что касается фразы “отпущения своих грехов”, то я в ту февральскую ночь отрезая палец (кстати сам, не ложкой, а лезвием, а кость не сломал, а перепилил – см. сообщение “Дополнительные уточнения по мизинцу” от 10.02.97) занимался не “отпущением грехов” и не увлекался в от момент “романтикой японских мафиози” – это был тяжелый кровавый труд в течение нескольких часов – не так то просто лезвием безопасным от “Жиллет” перепилить кость. А в эти трудные для меня часы в далеком японском городе Аябэ в одном из главных храмов Оомото-кё монахи речетативом среди тысяч “хитогато” со всех концов мира зачитали и “хитогато” из СИЗО “Володарка”, посланные туда еще в декабре, включая и “хитогато” с именем Бумата Мататацу – есть кому “отпустить грехи” и священнику. У каждого сэнсэя есть свой сэнсэй.

О “говорят”. Да, были слухи, что купил я квартиру для Натали. Сам слышал. Но слышал и другой слух, что “Сэкай” “купил” Ольгу Улевич (после того, как уважаемая нами Ольга зачастила на мероприятия “Сэкай”). Сэнсэй не жаден, но и не транжира, да и у священника есть определенные нравственные нормы, хотя у японских священников целебат и отсутствует. Как сказано было в фильме “Сёгун” – “сплетание ног полезно для организма”...

Что же касается предположения, что цифрой 80 тысяч по отношению к таланту Натали “не ограничилось”, то смею заверить, что в эту цифру вошли не только расходы на клип, но и штаны (правда концертные) для г-на Ди-Бронкса и даже посещение ресторана “Испанский куток”, где я расплачивался так волнующей следствие кредитной карточкой VIZA. Да, я посещал самые дорогие рестораны. При деловой встрече, переговорах и т.п. важно, чтоб не было совка и чтоб не надо было платить из собственного кармана – на карманные деньги я питался бутербродами в “Центральном” (любил впрочем “салоброд” – сало с черным хлебом и стакан кофе с молоком). Впрочем то, что я не гурман, и не “раб еды”, надеюсь доказала моя столь длительная голодовка. Хотя из плохое и хорошее я всегда предпочту второе, во всем: в еде, в талантах, ресторанах, клипмейкерах, журналистах. Кредитная же карточка VIZA, тоже хорошая и удобная вещь, но это, как впрочем и сотовый телефон, собственность зарубежной фирмы, интересы которой в рамках Системы “Сэкай” я представляю в РБ. И лимит в три тысячи долларов, выделенный мне на эту корпоративную карточку, я никогда не исчерпал.

Сколько же выделялось в месяц на представительские расходы зарубежной фирме – это ее экономические дела и ни следствию, ни газете не судить о том. Что ж поделаешь, если кредитки принимают только в “самых дорогих магазинах”. Что то похожее есть в деле израильского бизнесмена Ильи Фукса, представителя израильской фирмы в РБ (я “ловился” с ним на “РБ”), дело которого ведет бывший ген.прокурор, а ныне адвокат Капитан. Ему следствие пытается вменить в вину также кредитно-карточные расходы, а также деньги, выделяемые ему фирмой на командировочные расходы.

Что касается “Испанского кутка”, то я очень ценю, в отличие от Лукашенко, этот ресторан за настоящее европейское качество как продукции так и сервиса. “Сэкай” туда привел и “Army of Lovers” в 1995 году, и многих журналистов, бизнесменов, политиков страны – с многими там мне приходилось беседовать за стаканом прекрасного джин-тоника. Но ФИО называть не в моей привычке.

А в Испании я так и не был. Хотя именно туда из всех перечисленных Ольгой стран я хотел бы съездить именно на отдых, а не по делу. Увы, в “Сэкай” отпуска не приветствуются. И для Сэнсэя исключения тоже быть не может.

Еще раз к Натали позволю себе вернуться. Чтобы не говорили, как бы не склоняли наши отношения (каждый судит о других в меру своей распущенности) – она мне скорее дочь. Цитирую Вас же: “считали сэнсэя практически отцом”.

Да, наверно права Улевич “удивить я умею” . И не “привел следствие в бешенство”, то бишь не отрекся от своего японского имени и подписи иероглифами (да как тут отрекаться – эти иероглифы стоят и в паспорте, и на кредитной карточке. А штампик-факсимиле подписи на Востоке чаще используется вместо самой подписи. “Заменяя личную подпись, он всегда индивидуален и имеет юридическую силу” – цитата из журнала “Черная жемчужина” № 3/93 Санкт-Петербург. Журнал о культуре Востока).

Не послал всех ввиду “обстоятельств непреодолимой силы”. А ведь во всем мире форсмажорные обстоятельства включают кроме всяких стихийных событий и “запретительные государственные экономические санкции, возникшие после подписания договора” (“БДГ” № 9/97 “...А списать убытки решили на стихию”), что освобождает от обязательств по договору. Обязательства же и я, и “Сэкай” в целом, пытаемся все же выполнить, даже жертвуя жизнью и здоровьем какого-то “сэнсэя”.

Не являюсь я и “миллионером”, хотя бы и во “вьетнамках”. Статус священника не позволяет. Да “Сэкай” достаточно богат. Оценочная стоимость превышает два миллиона долларов. Но это не мое, мне не принадлежит, это коллективная собственность. И часть, может быть половину мне надо вернуть тем, у кого я взял. Трудовая же моя книжка лежит в общине и написано там “священник” – кстати должность без зарплаты. Могу лишь процитировать банкира В.Кругового (“БДГ” от 17 марта 97г. стр.5): “Я не работал в фирме – ни зарплаты не получал, ни трудовой там не было. Можете обозвать меня свадебным генералом, почетным директором – кем хотите”. А меня же просто лучше называть в отличие от банкира Кругового – “Сэнсэй”, т.е. “учитель”, монах в миру, в шлепанцах и с сотовым телефоном в кармане.

И я умирая от голодовки – богат, богат тем, что нес людям свет, добро, учение и меня за это одни любят, другие ненавидят. Ну а я же люблю жизнь... (на 110-й день голодовки).

Бумата М.